2-3 июня 2024 года еврейские общины всего мира отмечают День Спасения и Освобождения 26 Ияра. Инициатива внесения в еврейских календарь этой даты восемь лет назад принадлежит Президенту благотворительного фонда СТМЭГИ Г. Захарьяеву.
К этой дате мы публикуем особую статью Э.Мельмана, инвестора в здравоохранение и адъюнкт-профессора Колумбийского университета, имеющего семейные связи со Слонимом.
Нацисты в Беличьей горе и Слониме. Как память прошлого приобретает новые актуальные черты
В последние несколько недель многие из нас – евреи и неевреи – ломали голову над тем, чтобы извлечь какой-то смысл из Беличьего холма. Мой друг Робби Уилан, который вырос по соседству, резюмировал коллективное чувство недоумения в POLITICO: Как такое ужасное происходит с таким сильным сообществом? Если это может произойти здесь, то место, где правда ведет людей быть добрыми друг к другу, а идеи разделяются и обсуждаются, а не превращаются в оружие, не может ли это случиться где-нибудь?
Как и в случае с последствиями большинства национальных трагедий, редуцирующие подходы произошли быстро и яростно. Политические нарративы сосредоточены на придании смелости агрессивной окраине альт-правых; религиозные аргументы указывают на вездесущность антисемитизма даже в тех областях, где евреи чувствуют себя наиболее комфортно; Регуляторный дискурс предсказуемо сосредоточен на вопросах контроля над огнестрельным оружием. Третьи направили разговор на изучение плохо диагностированного психического заболевания стрелка, эпидемии недовольных «разгневанных белых людей» и того, как лучше контролировать наши общины.
Ни одно из этих объяснений не очень утешило американских евреев, чьи, по общему признанию, отдаленные связи с ужасами, с которыми столкнулись их предки в 1940-х годах, были вновь разожжены событиями в Питтсбурге. Недавнее исследование показало, что 41 процент американцев и 66 процентов миллениалов не могут сказать, что такое Освенцим, и даже среди американских евреев знания о Холокосте часто ограничиваются вторичными воспоминаниями об умершем предке, блеклыми воспоминаниями о начальной школе. и Сами модуль, или давний визит в мемориал. Чувство огромного беспокойства по поводу того, что мантра «никогда больше» не оспаривается в нашей собственной стране – в сочетании с неспособностью понять, где собственный опыт вписывается в исторические рамки – оказало на многих из нас глубоко изолирующий эффект. Неужели мы бессильны предотвратить повторение такой трагедии?
В этом контексте я обнаружил, что построение семейной истории – как процесс ее создания, так и сама история – может помочь осветить настоящее, чего не может дать бесконечный натиск конкурирующих повествований. Далее следует мое путешествие по этому пути от Нью-Йорка в 2018 году до Слонима и Польши 1930-х годов.
Моя бабушка Дора (Двейра) и двоюродная бабушка Мириам (Мера) уехали из своей деревни Слоним, Польша, в Буэнос-Айрес в 1936 и 1938 годах. Три года после, в период Второй мировой войны , евреев нацисты разместили в Слонимские гетто и заставляли там работать рабами, а затем их всех , 25000 человек – расстреляли. Большинство были убиты в ямах за пределами города.Остальные были сожжены заживо в течение двухнедельного периода хаоса, когда гетто было разрушено. Крошечное количество выживших ускользнуло в лес и присоединилось к партизанским отрядам.
Моя прабабушка и еще одна двоюродная бабушка были включены в группу, которая не прошла. Так закончилась 600-летняя история евреев Слонима.
Это был основной план, который мне давали в детстве. С тех пор меня привлекала эта ужасная серия событий в Слониме, которые, как я узнал, были типичными для зверств, совершенных мобильными эскадронами смерти Гитлера, айнзацгруппами, в период с 1941 по 1942 год. Слонимское поколение – моя бабушка, моя двоюродная бабушка и мой двоюродный дедушка Исаак – начали умирать в своем приемном доме в Аргентине, я обрел чувство личной ответственности. Если бы я не был тем, кто сохранил Слоним в своей семье, кто бы это сделал?
Чувство семейного долга дополняла надежда на то, что погружение в события, произошедшие в Слониме, какими бы гротескными они ни были, позволит мне бороться со все более мрачными текущими обстоятельствами. Евреев убивали в Париже и Копенгагене; неонацисты окружили синагогу Шарлоттсвилля, скандируя «sieg heil». Я с недоверием читал умножающиеся заголовки, такие как «Не пора ли евреям покинуть Европу?» . Может ли история Слонима дать некоторое представление о настоящем? В этом контексте я стремился построить личную историю, тесно связанную с этой белорусским городом.
Но с чего начать? Насколько я знал, последним членом моей семьи, который был в Слониме, была моя двоюродная бабушка,ныне покойная , которая уехала из этого города 80 лет назад . Мои поиски того, что там произошло, обнаружили одну книгу, которую уже не печатали, и пару веб-сайтов ранней эпохи Интернета.
Я начал свой поиск, как и многие: с покупки подписки на ancestry.com. За неделю раскопок были обнаружены два пожелтевших судовых манифеста из трансатлантического путешествия моей бабушки и двоюродной бабушки в Буэнос-Айрес, оба идентифицированы как «ЕВРЕЙСКИЕ ТРАНСМИГРАНТЫ-ЧУЖИЕ» с четко обозначенным словом «SLONIM» как место рождения.
Держа эти документы в руках я представлял, как этих двух говорящих на идиш слонимчанок – 16 и 20 лет на момент их отъезда – протоколирует британский иммиграционный служащий, не понимая, что они избегают верной смерти и никогда не увидят свою мать и третью сестру. опять же, это была трогательная первая находка. Хотя я всегда считал себя продуктом беженцев (моей матери также пришлось бежать из своей родной Аргентины), тактильное ощущение от перелистывания этих страниц связывало меня с их наследием так, как я никогда не чувствовал.
Я был потрясен Слонимом. В выходные следующего года я буду искать показания немецких военнопленных, связываться с белорусскими группами памяти, слушать интервью стареющих нееврейских слонимеров, которые были свидетелями казней, искать в нацистских файлах и пытаться найти любого, кто сегодня живет в Слониме. С каждой полезной находкой усиливалось желание копать глубже.
Картина, которая начала складываться, оказалась еще более отвратительной, чем я представлял. В ситуационной оценке, представленной командующим в Слониме Герхардом Эрреном своему начальству в Германии, убийство 18000 евреев 13 ноября 1941 года холодно сводится к одной фразе: «Действие осуществлено … избавьте меня от ненужных ртов, которых нужно кормить». [1] Его переводчик Альфред Мецнер, которого в конечном итоге поймали, допросили и казнили союзные войска, высказал тревожно прозаичный взгляд на свое участие в резне в тот день:
«Я держал в руках кнут или пистолет… Мужчин, детей и матерей заталкивали в ямы. Детей сначала забивали до смерти, а потом бросали ногами [сначала] в ямы … В Командо истребления было немало грязных садистов. Например, беременным женщинам стреляли в живот, а потом бросали в ямы … Перед казнью евреев подвергали личному досмотру, в ходе которого … обыскивали анусы и половые органы на предмет ценностей и драгоценностей. ”
Когда моя картина этих пропитанных кровью дней стала более яркой, мои мысли вернулись к настоящему. Мне было интересно поговорить с кем-то, кто недавно был в Слониме и мог рассказать мне, каково это – гулять по улицам, которые сотни лет кишели евреями истории которых однажды были полностью стёрты. Я чувствовал, что «недостающим звеном» в преобразовании моего недавнего погружения в ужасы прошлого моей семьи в перспективу, которая поможет мне лучше понять настоящее, будет первое или второе наблюдение самого Слонима.
Размышляя о том, как это сделать, я связался с Александром и Хелен из MI POLIN, польской компании, которая стремится укрепить связь евреев с их предками, погибшими в Холокосте. С этой целью они посещают бывшие еврейские гетто «кровавых земель» (Беларусь, Польша, Литва и Украина) в поисках следов мезузы на дверных косяках. Затем они делают бронзовый слепок следов мезузы и пытаются выяснить, что случилось с теми, кто раньше жил в этом доме. Когда я спросил их, приедут ли они в Слоним от моего имени, и получил быстрое ответное сообщение: «Конечно, PayPal мне 60 долларов на проезд из Варшавы», я едва сдерживал свой энтузиазм.
После насыщенного событиями путешествия мои знакомые обнаружили след мезузы на дверном косяке белорусской гимназии, который в тот же день перекрашивали. Здание, ранее известное как сионистская синагога, расположено на «Коммунистической улице, 2» и является одной из 21 синагог, существовавших в Слониме накануне Первой мировой войны.
Когда мы размышляем об этих трудных временах, важность воспоминаний о прошлом вновь приобретает актуальность. Среди мрака есть более чем несколько проблесков надежды.
МЕСТА ПАМЯТИ
Первый памятник – 12-метровый обелиск, увековечивший память жертв фашистского террора г. Слонима, был установлен в 1964 г. на месте расстрела узников слонимского гетто в июне-июле 1942 г. возле д. Петролевичи 1 в урочище Кривая гора. В 1967 г. были установлены стелы в память о погибших жителях г. Слонима на Чепелевских полях и возле шоссе Слоним–Барановичи. В 1979 г. появилась стела в 5 км от города в урочище Морги, справа от дороги Слоним–Деревная, где в 1942 г. были расстреляны и захоронены около 2 тыс. евреев. В 1994 г. на месте бывшего еврейского кладбища в г. Слониме был открыт мемориальный комплекс (автор архитектор Л. Левин). Комплекс увековечивает память о погибших в годы Холокоста евреях г. Слонима и местечек Слонимского района. Вход в мемориал сделан в виде арки ворот старого еврейского кладбища.
Перевод с английского Иоанна Ривз.